Прайд - Страница 28

И так далее, и тому подобное. В общем – идеальная колыбельная для человека, который плотно отобедал, потом немного потряс своими телесами и теперь вольготно расположился в мягком кресле. О чём я говорю – большинство толстяков уже сладко похрапывали с блаженными улыбками на лоснящихся физиономиях. Для более активных слушателей подобное сочинение могло стать настоящим мучением. А при регулярном прослушивании подобной жвачки вполне могла образоваться именно та реакция, которую я наблюдал перед концертом.
Песня и не думала завершаться, а певец стоически довёл счёт до тридцать какого-то города. Его практически перестали слушать, оживлённо переговариваясь между собой. Я уподобился большинству и начал исследовать неблагодарную публику. Первым делом обратил внимание на исчезновение моих кошек и их кавалеров. Сомневаюсь в их появлении здесь ближайшее время. Или, в их появлении вообще.
Спутница Ильи всё-таки сумела увлечь его разговором, и они оживлённо беседовали сидя на крохотном диванчике у дальней стенки. Колено девицы предательски выглядывало наружу и её собеседник, как настоящий кавалер, накрыл его ладонью, пытаясь избежать кривотолков. В качестве благодарности девушка поглаживала бедро джентльмена. Массировала, стало быть. В облике девчушки присутствовала некая неуловимая схожесть с молодой Виленой. Понятно, почему Илья заинтересовался.
Так, что у нас ещё интересного? Нарит, надувшись как индюк, сверлит меня бешеным взглядом? Неинтересно. Пусть сверлит – от меня не убудет.
Так, а это стоит пристального внимания. Син Силвер оживлённо общается с Саржем, причём тот держит за руку нашего попугаистого шпиона-проводника. Начальник разведки, размахивая своими ручищами, горячо доказывает князю и надо же, тыкает пальцем в мою сторону. Князь хмурит брови, поглаживает бороду; в общем всем своим видом изображает недовольство. Но Сарж настойчив. И в конце концов, получает разрешение – князь неохотно кивает и откидывается на спинку трона.
В этот момент последний город благополучно шлёпнулся на землю и песня, которую я начал считать бесконечной, всё-таки завершилась. Исполнитель встал, тщательно вытер платком взопревшее чело и поклонился, пережидая восторженные вопли поклонниц и облегчённые вздохи остальных
Однако, момент триумфа оказался несколько смазан. Син Силвер тяжело поднялся на ноги и поднял над головой лопатообразную ладонь. Все разговоры, вплоть до шёпота, немедленно смолкли. Казалось, даже спящие, сбавили в громкости храпа.

– Мне стало известно, – тихо, но с протяжным рокотом, слышимым во всём зале, произнёс князь, – один из наших сегодняшних гостей хорошо управляется с музыкальным инструментом и так же неплохо поёт. Думаю, все согласятся с тем, насколько новые голоса могут заинтересовать каждого обитателя Силверстоуна. Выступление гостя послужило бы своеобразной платой за наше гостеприимство.

Он ещё продолжал молоть свою высокопарную чушь, а Сарж подобно бульдозеру, уже рассекал плотную толпу дворян, направляясь ко мне. Похоже, парень твёрдо решил меня достать. Ну хорошо, запасы моего терпения велики, но не безграничны. А когда они закончатся – пусть пеняет на себя. Однако, чем же он ещё собирается меня порадовать?

– Князь интересуется, умеете ли вы управляться с бальдиразом? – поинтересовался Сарж, указывая на струнное чудовище, брошенное певцом в кресле, – или заменить его на более вам привычное?

– Не стоит беспокойства, – я криво ухмыльнулся, отвесив издевательский поклон в сторону трона, – можешь передать князю, я ОЧЕНЬ охотно исполню его просьбу, ведь она совпадает с моими собственными желаниями.

Физиономия Саржа отразила тревогу, точно до него дошло, что его игра оказалась вовсе не его. Пока он скрипел извилинами, я покровительственно похлопал его по плечу, ощутив судорогу отвращения, пронзившую великана. Доставив себе это маленькое удовольствие, я неторопливо направился к креслу, где лежал осиротевший бальдираз.

Люди расступались, освобождая дорогу, и я ощущал их жадные взгляды на своей спине. Их любопытство было несравнимо с той вялой реакцией, которую вызвал предыдущий исполнитель. Оживлённый шёпот волнами блуждал по залу, и я шёл озарённый светом всеобщего внимания. Ну вот, теперь я просто не имею права разочаровать это стадо.

Я поднял музыкальный инструмент, оказавшийся на удивление лёгким и пробежался пальцами по его струнам. Бог ты мой! Да парень, выступавший передо мной, не использовал и трети возможностей, заключённых в изящном гладком корпусе. Да это, как обладая женщиной, использовать её исключительно для мытья посуды. Я не буду повторять этих ошибок и выжму бальдираз досуха, до последней музыкальной капли. Осталось только подобрать подходящие слова к музыке, которая уже рвалась из-под пальцев.

Тот, кто таился глубоко внутри меня, не стал ожидать более настойчивого приглашения, воспользовавшись возможностью выйти наружу. Однако я немного придержал его, развлекая себя и слушателей краткой речью.

– Хотелось бы посвятить моё недостойное сочинение самой прекрасной девушке Силверстоуна, – сказал я, как бы невзначай тронув одну из струн, заставив её тихо зазвенеть в унисон словам, – и очень хотелось бы, дабы её чувства оказались столь же глубоки и искренни, как и мои.

О, как они начали перешёптываться между собой! Как завертели головами в поисках той самой прекрасной, которой чужак дарит свою песню. А я её вижу. Она уже пришла в себя и сияя счастливой улыбкой, ожидает мой подарок. Ага, а Чаруки совсем не рад – бледный, до мертвецкой синевы, он прижался к стене и скользит пальцами по поясу, должно быть ищет свою шпагу.